23 февраля в Атырауском городском суде №2 продолжился опрос свидетелей по делу об избиении ребенка в специализированном детском саду “Алтын балык” для детей с ОНР (общее недоразвитие речи) и ЗПРР (задержкой психоречевого развития), передает Qazweek.kz со ссылкой на zakon.kz.
В декабре прошлого года стало известно, что в Атырау в государственном детском саду “Алтын балык” воспитательница неоднократно избивала ребенка с задержкой психического развития. Это было запечатлено на видео. Выяснилось, что инцидент произошел в ноябре 2019 года. Полиция провела расследование по статье “Истязание” и дело было передано в суд. На скамье подсудимых оказалась воспитательница Мария Измагамбетова.
Портал “Ак жайык” пишет, что процесс ведется в режиме онлайн. В этот раз допрашивали логопеда Алтынай Шугаеву, фигурирующую на нескольких видео. По ее словам, в данный момент она уволилась из детского сада по собственному желанию. В “Алтын балык” она работала с 2012 года, непосредственно в старшей группе “Звездочка” – с ноября 2018 года. Рабочее время логопеда с 8.30 до 12.15. Она ведет как фронтальные (общегрупповые), так и индивидуальные занятия.
18 декабря 2019 года день начался, как обычно, занятия шли по своему порядку, с этим ребенком я тоже занималась. Часов в 11 воспитатель Мария Измагамбетова ненадолго оставила мне детей – ее вызвали к методисту, кажется. В то время, когда я была в группе, этот мальчик толкнул другого ребенка, ударил по переносице. Я сделала ему замечание. Позже поставила в известность воспитателя. Фактов рукоприкладства со стороны Марии Кабдуловны не замечала. Но она воспитатель строгая, где-то жесткая, требует, чтобы в группе была дисциплина, порядок, каждый ребенок сидел за своей партой, – сказала логопед Шугаева.
– 18 декабря вы сидели у себя в кабинете. Поясню, что дверь кабинета выходит прямо в группу “Звездочка”. Почему вы не вышли на громкий крик ребенка?
– Я не слышала громкого крика, вы же знаете, что он может кричать в разных ситуациях, когда хочет получить игрушку или чем-то недоволен.
– Вы видели, что воспитатель наносит телесные повреждения или предпринимает другие действия в отношения этого ребенка – ругает, пугает? – задал вопрос прокурор.
– Нанесения телесных повреждений не видела. Только как ребенок мыл стену, там на видео я присутствую. Он что-то там испортил, не помню что, может, изрисовал. Мы в школе тоже делали уборку, и я ничего в этом такого не видела.
– Ребенок мыл подоконник, и вы в этом ничего особенного не видели? Как вы это воспринимали?
– Я воспринимала так, что это неправильно.
– И при этом никак не реагировали?
– Я не отвечаю за работу воспитателя. Признаю свою вину за то, что вовремя не сообщила руководству. Но думаю, что руководство могло и само могло видеть записи видеокамер.
– Вы сами себе противоречите: то говорите, что не видели в этой ситуации ничего особенного, то вините себя за то, что не сообщили руководству о случившемся, – отметила судья.
Некоторых фактов “непедагогического” обращения воспитателя с мальчиком Шугаева, по ее утверждению не замечала, хотя и находилась в это время в группе. То между ними стояли другие дети, то она находилась в другом конце комнаты, откуда ничего не видела.
– Какой это по счету инцидент в группе? – задала вопрос мать потерпевшего мальчика.
– Второй.
– И в первом случае вы тоже присутствовали на записях. Почему вы не защищали детей как педагог и как мать, которая тоже растит ребенка?
– Я сказала воспитателю, когда он мыл подоконник. А по первому случаю суд уже был.
Адвокат потерпевшей стороны, прокурор и судья неоднократно задавали вопрос свидетельнице – было ли это в порядке вещей, что дети моют стены и подоконники в садике, как она к этому относилась и почему не сообщила руководству о том, что воспитатель применяет такие методы. Но добиться от нее однозначного ответа никак не удавалось. Судья отметила, что отвечая на вопрос, свидетельница говорит одно, а на уточняющие вопросы отвечает по-другому. То есть не дает полных ответов на вопросы, всю информацию приходится дословно “вытаскивать клещами”. В итоге суд сделал свидетелю официальное предупреждение.
Во время опроса свидетель призналась, что боялась сообщать руководству об этих фактах.
– Воспитатель старше меня по возрасту, она была на хорошем счету, и я не знала, как отреагирует руководство на мои слова. Кроме того, я в то время переживала стресс, чувствовала предвзятое к себе отношение, – сказала Шугаева.
Отвечая на вопрос, как она оценивает взаимоотношения в садике и в группе в частности, свидетель рассказала, что, по ее мнению, группа была недружной, в частности, с матерью мальчика у нее были недопонимания.
– На меня писали доносы и докладные в разные инстанции. За это время у нас было столько проверок, у меня начался стресс. Мама ребенка писала в WhatsApp, провоцировала меня. Она была недовольна тем, что я задала ребенку слишком сложный для него стих. Мне было очень обидно. Я просила перевести меня в другую группу.
На просьбу описать ребенка она ответила, что он занимался по настроению, его нельзя назвать агрессивным, но несколько раз она видела, что он толкал других детей.
– Говорило ли вам руководство, что хочет избавиться от этого ребенка, что необходимо создать для него невыносимые условия? – задала вопрос адвокат обвиняемой.
– Нет, я такого никогда не слышала.
Следующее заседание пройдет 2 марта.
