Мир никогда не будет прежним. После теракта в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года эти слова звучали на разных континентах из уст политологов, журналистов, военных и даже таксистов. 18 лет назад алматинец Шарип Алниязов оказался буквально на волоске от гибели. Накануне того страшного дня он договорился с приятелем заглянуть утром во Всемирный торговый центр… Об этом пишет ИА Qazweek.kz со ссылкой на Caravan.kz
Рассказал, что 9 сентября 2001 года сидел в своей комнате в университетском общежитии в Пенсильвании, изнывал от скуки – сосед-японец уехал на конференцию. Мартин и Джессика, с которыми общался, тоже куда-то пропали.
И тут профессор Кришна Даякар предложил поехать на экскурсию в Нью-Йорк. Конечно, он согласился. Тем более располагал небольшим количеством “зеленых”, а в городе жил знакомый из Кыргызстана Айбек:
– Кришна высадил меня где-то в Даунтауне, договорились созвониться через пару дней. На метро я добрался до пересечения Бродвея и 103-й улицы, в недорогой отель, который забронировал накануне. Утром 10 сентября мы с Айбеком поехали смотреть статую Свободы. Это мероприятие заняло весь день. Вечером прогулялись по Бродвею, договорились встретиться утром 11 сентября в Даунтауне. Планировали пройтись по достопримечательностям, подняться на Эмпайр-стейт-билдинг, посмотреть на знаменитые башни-близнецы и заглянуть внутрь. С этими планами я уснул без задних ног.
“Огромный пылевой вихрь окутал улицу, ничего не видно, не слышно”
– Проснулся я от воя сирен, – продолжает мой собеседник. – Посмотрел в окно. Одни за другими по Бродвею в сторону Даунтауна и обратно проносились кареты реанимации, полицейские и пожарные машины. Вспомнил, что Айбек должен ждать меня в 9.00 у Эмпайр-стейт-билдинг. Я выбежал на улицу, направился в метро. Станция была рядом, но она оказалась закрыта. Вход в подземку был перевязан полицейской лентой. Автобусы не ходили.
Я вернулся в холл гостиницы за картой города. Там возле телевизора толпились люди. Шла прямая трансляция CNN. Башни уже горели. Дым, шум, крики, плач. Боже мой! Авиакатастрофа! – проносилось по толпе собравшихся. Забыв про карту, вышел на Бродвей и пошел пешком.
Когда добрался до Эмпайр-стейт-билдинг, события уже разворачивались во всю мощь. Навстречу бежали люди с обезумевшими от ужаса или отрешенными лицами. Некоторых вели под руки.
Все неслись оттуда, а я, как настоящий советский парень, шел туда.
И вдруг едкая пыль вырвалась мне навстречу. Огромный пылевой вихрь окутал улицу, как в фильме-катастрофе. Ничего не было видно. Грохот – страшный. Я потерялся на какое-то мгновение. Это были последствия обрушения одной из башен. Кто-то рядом рыдал. На медицинских носилках лежала женщина. Врачи из стоявшего рядом реанимобиля суетились над ней, стараясь привести в чувство.
Из толпы, стремящейся мне навстречу, вынырнул темнокожий парень. Он был пьян и, завидев меня, почему-то заорал: “Куда ты валишь, китайский турист? Все достопримечательности превратились в дерьмо!”.
Удивило, что владельцы кафе, магазинов, лавок на Бродвее предлагали прохожим помощь. Видел, как переживших ужас людей успокаивали, кормили и поили водой. Пошел дальше. У Эмпайр-стейт меня развернули полицейские. Сказали, что, судя по всему, это террористическая атака, мол, беги отсюда, приятель!
– Страшно было?
– На удивление, нет. Машины скорой, полицейские и пожарные носились туда-сюда, работали четко. Паники не было. Мне, как и всем, предлагали помощь. Таксисты останавливались, подвозили бесплатно. Это другая культура.
– А где был в это время Айбек?
– По дороге в отель я обошел все таксофоны, кафе, тщетно пытался дозвониться до него – связи не было. Потом выяснилось: он, как и я, проспал. Это обстоятельство, возможно, спасло нас.
К тому времени по CNN уже передавали, что случился масштабный теракт. Только тогда я подумал, что весть об этом событии уже разнеслась по всему миру, и в Алматы меня, наверное, потеряли. И правда – отец, сестра, будущая жена сбились с ног, разыскивая меня. Они оборвали все телефоны в моем университете. Возможно, та невероятная энергетика, с которой близкие пытались пробиться ко мне, заставила заработать Интернет в одной из гостиниц на Бродвее, в которую я случайно зашел – проверить почту. Случилось маленькое чудо: удалось зайти в почту и быстро прочитать последнее письмо из сотни непрочитанных. Это было письмо от моей невесты.
Я лишь успел ответить, что у меня все нормально, как Интернет снова пропал. Мистика!
“Искренне удивили человечность и сочувствие американцев”
– Как выбрался из Нью-Йорка?
– Следующие пару дней прошли в поисках путей выезда из Нью-Йорка. Аэропорт был закрыт, на автобус или поезд попасть нереально. Два дня я ходил по Бродвею, общался с людьми. На месте катастрофы шли спасательные работы, а так в целом жизнь продолжалась. По улицам курсировали блад-драйвы, передвижные станции забора крови. К ним выстраивались огромные очереди. Мэр города даже выступил по федеральным каналам, объявил, что крови уже достаточно, больше не нужно. Но станции продолжали курсировать по всей стране.
Уже потом до меня дошло: это символ – момент духовного единения нации, когда все сплачиваются в одной беде. Богатые и бедные, белые, темнокожие, азиаты – все в едином порыве помочь.
Только 13 сентября мне удалось добраться до своего общежития на арендованной машине. По прибытии я сразу кинулся к почте и обнаружил кучу сообщений. Где я? Что со мной? Жив ли и здоров? Письма американских знакомых, их человечность, готовность приехать за мной на место катастрофы искренне растрогали меня. Два моих профессора просили сообщить о себе, не нужно ли меня забрать из Нью-Йорка на машине, номер моей кредитной карты, чтобы они могли перевести мне деньги. Соседи Кимиясу, Райэн, Уилл и Саманта, мой приятель Мартин и его девушка Джессика также просили отозваться и принять помощь.
В общежитии меня ожидала толпа. Встречали как героя.
Американцы вообще очень любят героев. Несмотря на свободу, у них все сильно зарегламентированно. Прям комсомольцы и пионеры в лучшем проявлении. Мы долго обсуждали случившееся. Причем конспиративные версии звучали уже тогда.
– О чем в это время рассказывали местные СМИ?
– История раскручивалась с бешеной скоростью: “Америку атакуют!”, “Америка на войне!”. И в итоге: “Америка наносит ответный удар!”. Начиналась афганская кампания. Мои местные знакомые реагировали по-разному. Некоторые, в меньшинстве, называли это промывкой мозгов.
Но большинство вывешивали флаги на своих крылечках, а фермеры даже красили лошадей в полоску со звездами.
Было достаточно много рекламы корпуса морской пехоты. Крепкие двухметровые парни в парадной форме, в белых перчатках, чуть ли не в обнимку с девушками модельной внешности предлагали молодым людям идти в армию. Конечно, пацаны хотят быть такими же. Это образ. По телевизору, в газетах рассказывали их душещипательные истории. Вообще, американцы и сейчас любят истории обычных людей.
Да, были еще и мистические моменты, о которых тоже много писали журналисты.
Так, через месяц после трагедии в Куинсе в Нью-Йорке упал самолет. Среди погибших были двое, которым удалось выбраться во время катастрофы из Всемирного торгового центра. Судьба?
Очереди на фильмы о Казахстане
– Шарип, а что там за история была с документальными фильмами о Казахстане, о которой “КАРАВАН” писал в 2001 году?
– Дело было так. Прихожу с занятий и вижу у себя на кровати кучу вещей в упаковках. Сосед-японец сказал, что вещи приносят студенты, а если нас нет, оставляют под дверью с запиской: “Детям Афганистана”. До меня быстро дошло, что сработал пресловутый “стан” и американцы полагали, что я откуда-то очень близко к войне или хоть из самого Афганистана.
Я купил карту, повесил на стене и всем объяснял, что у Казахстана даже общей границы нет с Афганистаном, а они всё несут вещи и несут.
Рассказал об этом профессору Денису Дэвису, а он неожиданно подал идею – пригласить кого-нибудь из казахстанских журналистов или режиссеров в университет, чтобы те творчески рассказали студентам о моей стране. У него на кафедре ТВ на такой случай оказался бюджет. А я и с радостью!
Через пару недель прилетела в США группа товарищей – кинематографист, призер Чикагского фестиваля Станислав Чернышев, а с ним и моя будущая жена в качестве его ученицы. Уж мы постарались тогда во славу Отечества!
Нам на все десять дней расписали почти круглосуточные выступления, встречи, дискуссии, презентации и демонстрации документальных фильмов о Казахстане. На фоне событий 11 сентября интерес к гостям из “стана” был просто бешеным! Студенты загодя на лекции записывались. В кинотеатре, где проходило большинство встреч, был аншлаг. Выстраивались длинные очереди из желающих попасть внутрь и задать свои вопросы. В общем, о Казахстане в штате Пенсильвания узнали еще задолго до Бората!
Монумент на “золотой” земле
– Ты еще долгое время находился в Штатах. Какая была обстановка на улицах? Полиция не останавливала?
– Знаешь, несмотря на оранжевый уровень опасности, я не чувствовал какого-либо напряжения. Расскажу пару историй. Я проходил практику в Вашингтоне. Однажды шеф отправил меня на общественные слушания в конгресс США, попросил задать вопросы. Еду на Капитолийский холм, взял паспорт, все анализы – мало ли? Зашел внутрь. Там сканер, как в аэропорту. Пропустил через него свой рюкзак, прошел через магнитную арку. Мне говорят: всё, проходите. Я в ступоре: даже паспорт не посмотрите? Не посмотрели. Зашел в аудиторию, выступает один из сенаторов США – как живой. Десятки телекомпаний ведут прямой эфир. В зал вход свободный, любой присутствующий может в прямом эфире задать вопрос. А я ведь даже не гражданин США! У нас такое представить себе даже не могу.
Однажды зашел в министерство культуры в Астане. На входе оставил всё – телефон, планшет, чуть ли разуться меня не заставили. Не понимаю, какие там могут быть секреты?
А что такое Белый дом на Пенсильвания-авеню? “Сарай”, а не крепость, к которой невозможно приблизиться. Охрана в будках, прозрачный кованый забор. Стоят зонтики, шезлонги, на них лежат местные журналисты, установлена куча камер. Наши коллеги дежурили там постоянно. Иду мимо. Стоит латиноамериканец. С ним два картонных президента в полный рост – бывший и нынешний.
3 доллара фото на свой фотоаппарат и 5 – на его. Поинтересовался: не гоняют? Мне объяснили: тротуар – муниципальная земля, нигде не запрещено стоять.
На Пенсильвания-авеню тогда стояли скамейки, на них лежали бомжи в стеганых комбинезонах, много пьяных. Я своей знакомой американке Саре задал вопрос: почему их полицейские не трогают? Она ответила: у нас нигде не записано, что нельзя лежать или сидеть на скамейках.
Если человек не представляет угрозы, дискомфорта для окружающих, пожалуйста. И пусть тот, кто находится в Белом доме, смотрит в окно и видит, что в стране есть бомжи. Это – напоминание!
– Пару лет назад я снова попал в Нью-Йорк. На месте разрушенных башен возведен большой черный монумент в виде котлована под башни, – продолжает мой собеседник. – Люди постоянно приносят к нему цветы. Можешь себе представить, сколько стоит этот клочок земли? И ведь американцы не придумали никакой причины, чтобы на этом месте построить новый небоскреб, еще выше. Не придумали ничего – вроде давайте всему миру утрем нос. А это просто золотая по цене земля. И никто не позарился.
