Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев утвердил концепцию антикоррупционной политики на 2022-2026 годы с указанием ключевых проблем, передает Qazweek.kz со ссылкой на КазТАГ.
«Утвердить прилагаемые: 1) Концепцию антикоррупционной политики Республики Казахстан на 2022 — 2026 годы; 2) изменения, которые вносятся в некоторые указы президента Республики Казахстан», — говорится в указе Токаева.
В концепции обозначены ключевые проблемы, требующие решения в среднесрочной перспективе.
«Бытовая» коррупция, обусловленная взаимодействием граждан и предпринимателей с представителями государственных органов и организаций в повседневной жизни, сохраняется во многих сферах. По результатам социологического исследования «Мониторинг состояния коррупции за 2020 год», проведенного ОФ «Транспаренси Казахстан», перечень чувствительных с точки зрения коррупции органов и учреждений из года в год практически не меняется: государственные поликлиники и больницы, полиция, управления земельных отношений, ЦОНы, государственные детские сады и вузы. В структуре коррупционной преступности за последние три года значительную часть занимают факты взяточничества – более 50%», — отмечается в документе.
В числе основных причин: сохраняющиеся административные барьеры, двусмысленные и дискреционные нормы, недостаточная открытость государственных органов, высокая доля государственных услуг, оказываемых на альтернативной (бумажной) основе.
«Отсутствуют стандарты доступного и понятного разъяснения различным социальным группам их прав, обязанностей и процедур исходя из конкретных ситуаций, региональных, отраслевых и иных особенностей. Также это связано с недостатками и пробелами в автоматизации бизнес-процессов государственного управления. Часть цифровых решений в силу их некачественной и половинчатой реализации создает коррупционные риски. Нередко должностные лица, используя «мнимую» цифровизацию, продолжают совершать коррупционные деяния, а граждане и предприниматели вынуждены искать незаконные пути решения своих вопросов по причине технических сбоев, излишних процессов в «оцифрованных» государственных функциях и других недостатков в работе информационных систем», — указано в концепции.
Наряду с этим сообщается, что слабая интеграция баз данных не позволяет обеспечить проактивную сервисную модель государства.
«Наблюдается слабая заинтересованность государственных органов и квазигосударственного сектора в устранении предпосылок коррупции, выявляемых уполномоченным органом по противодействию коррупции в рамках внешнего анализа. Институт внутреннего анализа коррупционных рисков пока не стал действенным инструментом «самоочищения» для государственных органов и квазигосударственных организаций. Наряду с этим отсутствует эффективный механизм реагирования по принципу «регион – центр» на выявленные риски внутриотраслевой системы государственного управления», — говорится в концепции.
Пассивность государственных органов и субъектов квазигосударственного сектора в вопросах противодействия коррупции, как отмечается, не позволяет рассчитывать на реальное снижение уровня коррупции.
«Оплата труда государственных служащих и работников государственных организаций остается недостаточно конкурентоспособной по сравнению с корпоративным сектором. Отсутствует эффективный механизм предупреждения конфликта интересов при выполнении государственных функций. Действующая система декларирования в должной мере не подкреплена эффективными инструментами реагирования на факты значительного расхождения расходов и получаемых доходов. Поиск похищенных активов, возврат их в бюджет остается на втором плане ввиду сложности доказывания преступного происхождения имущества», — добавляют авторы документа.
Превентивные меры, как отмечается, преимущественно направлены на противодействие коррупции среди государственных служащих.
«Это снижает эффективность предупреждения коррупционных проявлений со стороны лиц, не являющихся таковыми, но при этом оказывающих высокое влияние на восприятие гражданами уровня коррупции. В этом контексте особое значение приобретает противодействие коррупции в негосударственном секторе и необходимость поддержки добросовестного бизнеса», — сказано в концепции.
Также отмечена высокая коррупционная уязвимость процесса распределения бюджетных средств.
«Недостаточная прозрачность информации о формировании и расходовании бюджетных средств относится к системным факторам, повышающим риск коррупции в управлении государственными финансами. Ключевой причиной негативной практики является недостаточная взаимосвязь между системой планирования и освоением бюджетных средств. Бюджетные заявки зачастую формируются на основании необоснованно завышенных ценовых предложений компаний, нередко аффилированных с ответственными лицами. Неэффективное планирование ведет к таким серьезным последствиям, как экономическая потеря и упущенная выгода, а также создает благоприятную почву для хищения при освоении бюджета», — заявили разработчики.
По их словам, закрытости и рассредоточенности соответствующих сведений способствует отсутствие единой информационной системы, содержащей данные о расходовании республиканского и местных бюджетов.
«Не созданы условия для ознакомления общественности с «упрощенной» версией бюджета с указанием только ключевых сведений – без технических деталей и, соответственно, без ограничений для гражданского контроля. Нетранспарентность процедур принятия решений о бюджетировании сужает возможности для обеспечения подотчетности и способствует коррупции», — говорится в документе.
Также сообщается, что пандемия и постковидный период обнажили проблему отсутствия связи между выделяемыми средствами и социально-экономическими результатами.
«Механизмы распределения государственной поддержки (субсидии, гранты, гарантирование, льготное кредитование) для субъектов предпринимательства допускают ее неэффективное и нецелевое использование. Это связано с тем, что уполномоченными органами не определяются конечные показатели оценки результативности бюджетной поддержки. Имеют место неверные триггеры, в том числе способствующие коррупционному поведению. Решение о целесообразности субсидирования субъектов предпринимательства принимается без участия научного сообщества соответствующей специализации. Наличие дискреционного финансирования позволяет отвлекать ресурсы и обходить механизмы соблюдения бюджетной дисциплины», — сказано в концепции.
Такое положение дел, как указывают авторы, снижает эффективность мер по созданию равных, конкурентных и справедливых условий получения бюджетной поддержки.
«Наблюдается тенденция вывода бюджетных средств из-под государственного контроля посредством увеличения уставного капитала юридических лиц квазигосударственного сектора. В обход процедур государственных закупок и заключения гражданско-правовых сделок между администратором бюджетной программы и подведомственной организацией проводится перечисление средств на цели, не связанные с развитием отрасли. В результате – размытые договорные обязательства, нерациональные траты бюджета, хищение. Четырехзвенная система органов государственного аудита и финансового контроля, в значительной степени дублирующих друг друга, не позволяет в полной мере обеспечить превенцию коррупции в бюджетном процессе», — указано в документе.
Также сообщается, что в 2020 году доля государственных закупок в общей сумме бюджетных расходов составила 35%, это 7% в структуре ВВП Казахстана, «что демонстрирует весьма существенное экономическое влияние на рынок».
«Такой оборот бюджетных средств усиливает коррупционную привлекательность системы государственных закупок. Каждое пятое коррупционное преступление совершено в данной сфере. Разрозненность правовой базы, различных платформ и сайтов закупок является следствием отсутствия единого реализационного подхода и общей стратегии развития этой сферы, несмотря на один источник происхождения средств — бюджет государства. В этих условиях широко распространены факты искусственного завышения закупочных цен. Оценка потенциала поставщика не всегда объективна ввиду непрозрачности заключения поставщиком договоров с субподрядчиками при исполнении своих обязательств по договору о государственных закупках», — отмечают разработчики.
Распространенной проблемой, по их словам, остается подписание фиктивных актов.
«Неизбежность дисциплинарной ответственности за несвоевременное освоение порождает «вынужденное» нарушение закона. В итоге приоритетом выступает не качество работы, а формальное исполнение бюджета. Доля прямых закупок способом из одного источника все еще высокая (61% в среднем за 2018-2020 годы). Возможность осуществления закупок в бумажном формате ограничивает общественный мониторинг, сдерживающий необоснованный закуп товаров, работ и услуг, искусственное завышение их стоимости и другие нарушения», — говорится в концепции.
Также приводится мнение экспертов международных организаций (Азиатский банк развития, Всемирный Банк, Европейский банк реконструкции и развития, Исламский банк развития, ОЭСР) о том, что «отсутствие единой законодательной и нормативной правовой базы в Казахстане создает препятствия на пути к общей и экономически эффективной практике закупок».
«Существенная доля государственного участия в экономике сдерживает конкуренцию между субъектами экономической деятельности, мешает формированию крепкого частного сектора и тормозит переход страны к новой модели экономического роста. Привилегированный доступ государственных предприятий к ресурсам, рынкам и финансам ставит частные компании в невыгодное положение и подрывает усилия по продвижению экономической диверсификации, прямых иностранных инвестиций и росту производительности, а также создает условия для коррупции. Их доминирование на внутреннем рынке снижает общую конкурентоспособность отечественных предприятий, что при проекции на внешний рынок приводит к утрате экономических позиций по отношению к соседним государствам», — отмечают авторы.
Значительная часть государственных закупок, как отмечается, «распределяется безальтернативно между компаниями с государственным участием, что девальвирует возможность использования данного института для развития малого и среднего бизнеса».
«Отдельные субъекты квазигосударственного сектора создавались без глубокой проработки их необходимости. Внешними анализами коррупционных рисков установлено, что ряд из них дублирует деятельность структурных подразделений министерств. Как отмечается в Концепции развития гражданского общества в Республике Казахстан, на сегодня вместе с квазигосударственным сектором удельный вес государства в экономике достигает 60-80%. Наряду с этим действующий механизм приватизации и передачи активов в конкурентную среду не исключает конфликт интересов и допускает приобретение объектов за цену ниже гарантийного взноса», — сказано в документе.
По словам разработчиков, формат подготовки соответствующих предложений, включая определение условий, методов, размеров пакетов акций, сроков реализации и предпродажной подготовки объектов, не предполагает открытости этого процесса.
«Опыт стран с низким уровнем коррупции свидетельствует, что главным условием ее минимизации является широкая вовлеченность гражданского общества. Вместе с тем в Казахстане отсутствует достаточная правовая регламентация института общественного контроля. Закрытость данных ограничивает возможность граждан непосредственно участвовать в принятии решений, а доступная информация является сложной для понимания сути и носит формальный характер. Такой подход сдерживает плюрализм мнений. Потенциал средств массовой информации в противодействии коррупции используется не в полной мере», — сообщили разработчики.
По их словам, «забюрократизированные способы сообщения о фактах коррупции снижают активность граждан в выявлении и разоблачении коррупционеров».
«Действующим законодательством не предусмотрена соответствующая международным стандартам система мер защиты лиц, сообщающих о фактах коррупции», — отмечают они.
Также сообщается, что «отсутствует единая национальная публичная система оценки уровня коррупции в разрезе всех субъектов, сфер и территорий».
«Мониторинг антикоррупционных мер не основывается на стабильной и прозрачной методологии социологических замеров. Нет исчерпывающего, обоснованного, понятного и стабильного перечня измеримых целевых показателей для руководителей государственных органов и организаций, субъектов квазигосударственного сектора в части превенции коррупции. Анализ текущей ситуации в сфере противодействия коррупции в целом показывает, что, несмотря на принимаемые меры, сохраняется запрос общества на обеспечение справедливости, равенства всех перед законом и неотвратимости ответственности», — резюмируется в описании проблем.
