Сегодня мы поминаем тех, кто пал жертвой репрессий в сталинские времена. Один из многих и многих – Каракожа КУЛБАСОВ, арестованный в 1929 году. Он был авторитетен в народе, в своё время избирался волостным правителем в Тайсогане, передает Qazweek.kz со ссылкой на Ак Жайык. Вот что рассказал его внук Мурат КУЛБАСОВ.
До конца 20-х годов как таковой советской власти в Тайсойгане не было. Развивалась торговля, продавали скот, одежду, утварь. Работали аулсоветы, назначаемые уездным начальством. В дела сельчан они особо не вмешивались. Но потом всё изменилось. В 1929 году Каракожу и ещё нескольких зажиточных скотоводов арестовали как баев и поместили в тюрьму, под которую был оборудован большой дом в Тайсойгане. Его младший сын Магзом (мой отец) привозил отцу еду. И стал свидетелем его кончины: во дворе тюрьмы читали намаз, Каракожа наклонился и больше не поднялся.
…Ещё при жизни Каракожа воздвиг себе мазар. К нему пришли местные верующие во главе с имамом мечети Мырзагали-Ахоном и сказали, что не подобает мусульманину при жизни строить себе могилу. На что он ответил: «Дорогие мои, когда придет момент, вы не сможете меня похоронить!».
Так Каракожу похоронили в подготовленной им самим же могиле. А дальше покатился вал репрессий. Едва сельчане успели справить трёхдневные поминки, как прискакал отряд красноармейцев – жителям дали два часа на сборы личных вещей. Тогда-то все вспомнили слова бывшего волостного управителя и сказали, что он был провидцем.
У тайсойганцев отобрали весь скот и погнали людей в степи Оренбурга. Магзома и еще несколько семей его родственников оставили жить в Соль-Илецке, а остальных детей Каракожи во главе со старшим сыном Капаном погнали дальше. На чужбине Капан умер.
Магзом рассказывал мне, что повсюду видел картины голодомора. В Соль-Илецке трупы валялись на улице. Люди питались мышами и крысами.
Магзом жил в семье старшей сестры до 1932 года. Не только мальчонка, вся семья Каракожи жила за счет зятя Оспана из рода Ысык. Он был молодой и сильный, то из Татарии, то из Башкирии коня пригонит. А в последнюю зиму пропала белая верблюдица Магзома, на которой приехали переселенцы. Однажды весной Магзом играл в лянгу, и она упала в отверстие на крыше чулана Оспана. И Магзом увидел в чулане шкуру любимой белой верблюдицы. И побежал к матери.
Мать созвала на совет всех родственников и вызвала Оспана. Он сел на колени посреди дома. «Казахи говорят – на последнюю скотину руку не поднимают. Но благодаря тебе, сынок, мы выжили в тяжелое время», – с этими словами мама подошла и поцеловала зятя в лоб. А Оспан заплакал, как ребенок.
В ту весну власти разрешили казахам вернуться в свои кочевья. Оспан отказался, а в следующую зиму он вместе с семьей умер от голода.
Но и почти весь обоз возвращающихся тайсойганцев был уничтожен тифом и малярией, а те, кто уцелел, разбрелись по степи. Магзом ехал в телеге, он заболел малярией и периодически терял сознание. В какой-то момент заметил идущий вдали караван. От каравана отделились пять всадников, и тут Магзом опять потерял сознание.
Он очнулся, когда всадники разговаривали о чем-то с его матерью, а после того, как они ускакали, караван повернул к ним. Это был обоз последнего волостного управителя Алжана. Узнав, что это семья Каракожи, он приказал разбить здесь аул и послал людей за фельдшером. Аул простоял в степи полтора месяца, пока Магзом окончательно не встал на ноги. Алжан дал обозу сопровождающих, подводу, лошадей, благодаря чему семья доехала до Гурьева.
Магзом еще год долечивался в городе у своего жезде и сестры, а потом поступил в рыбный техникум. Окончил с отличием, и его без экзаменов взяли в уральский педагогический институт. После окончания его по распределению отправили в село Каратобе, а уже месяц спустя он был призван в армию. Воевал с финнами, потом Великая Отечественная – Сталинград, Курск, в Варшаве был тяжело ранен. Домой Магзом вернулся в 46-м. Работал в Новобогате, потом в Махамбете в районо. В 1953-м его исключили из партии за то, что скрыл, что его отец был волостным правителем. «Я был ребенком, когда отца не стало, и везде писал – мать есть, отца нет, сын середняка», –рассказывал сыну Магзом. В дальнейшем он до конца жизни работал учителем.
Сам я 17 лет проработал врачом в Уральске, в 90-е был заведующим отделением урологии в нашей областной больнице. Однажды медсестра мне говорит – одному старику не нравится палата, в которой он лежит, больно шумно. После этого в ординаторскую зашел старик с орденом Ленина и другими наградами на груди. Он обнял меня: «Я младший сын Алжана Айтбай». Выяснилось, что он занимается геологией, участвовал в открытии залежей на Тенгизе и Карачаганаке.
Айтбай рассказал грустную историю Алжана: тот попал в третью волну коллективизации и умер, дети воспитывались в детских домах…
Копирование, перепечатка и любое другое использование материалов сайта допускается только при наличии гиперссылки на azh.kz. Запрещено публиковать в пабликах ВК, Instagram.
