Многие при слове «трансгендер» представляют ярко накрашенную вульгарную женщину с глубоким декольте. Ирине 45 лет, она уроженка Караганды и трансгендер. И она ломает стереотипы: спокойная, приветливая. На лице минимум косметики, волосы собраны в аккуратный хвост, ногти покрыты светлым лаком. Ничего кричащего в ее внешности нет. Ирина считает, что и не нужно: настоящая красота кроется внутри человека.
«О том, что я хочу быть девочкой, я впервые подумала в шесть лет. Тогда я лежала в больнице. На новогодний утренник меня нарядили в костюм снежинки. В этом платье я испытала такое спокойствие, что помню его до сих пор. Я рассказала об этом родителям, но они посчитали это блажью, думали, что с возрастом пройдет. Но это не проходило», — рассказывает Ирина.
Отец у Ирины был довольно строгим. Он долгое время не хотел признавать, что его ребенок не такой, как все. Начались бесконечные ссоры, упреки, обвинения. Ребенка пытались запереть дома, ставили в угол. Гонениям подвергалась в школе и во дворе. Она жила в постоянном страхе. В какой-то момент затяжная депрессия привела к попытке суицида. Потом была вторая попытка, третья… От смерти Ирину спас верный друг. Кто он, она говорить не хочет, лишь улыбается:
«Я жива благодаря ему».
Открыто носить платья и пользоваться косметикой Ирина начала в 12-13 лет. Примерно тогда же придумала себе новое имя, с которым не расстается до сих пор. О своем старом имени старается не вспоминать. Свой новый образ девушка «выгуливала» в другом районе Караганды, чтобы случайно не попасться на глаза знакомым. Прохожим и в голову не приходило, что эта симпатичная особа на самом деле живет не в своем теле.
«Просто представьте, каково таким, как мы, было в Советском Союзе: поговорить не с кем, информации ноль. Даже сейчас многие из нас оказываются на улице без денег и поддержки, а тогда и подавно нельзя было заикнуться об этом», — говорит она и тут же приводит страшную статистику:
«Примерно 70 процентов из нас заканчивают жизнь самоубийством. Из-за гонений, непонимания и ущемления прав».
Чтобы окончательно не сойти с ума, Ирина долго принимала антидепрессанты. После школы она работала кем придется — то продавцом, то техничкой. Параллельно продолжала искать себя, изучала опыт таких же, как она сама, людей.
В Казахстане к трансгендерам относятся сурово, и начинается это на законодательном уровне. Чтобы, например, получить новый документ, человеку нужно сделать операцию по смене пола. Допустить к ней или нет, решают психиатры, которые тоже не всегда лояльны.
«Когда я окончательно решила, что пора менять свою жизнь, то обратилась к психологу. Для нее это был первый опыт общения с такими людьми. Мне повезло: она оказалась очень чуткой и действительно мне помогла. Тогда мне было 27, психолог сказала, что сейчас все зависит от моего выбора: захочу, буду мужчиной, а захочу – женщиной.
Но потом были и другие врачи, которые шептались за спиной, косо смотрели. Мне было тяжело доказать свою идентичность: они ставили мне вместо транссексуализма другой диагноз, при котором смена пола запрещена. Случалось с моими друзьями и такое, что раскрывали врачебную тайну, а ведь это может обернуться настоящей трагедией».
Свой окончательный выбор Ирина сделала ближе к 40 годам. Однако доказывать медикам, что она женщина, а не сошедший с ума мужчина, пришлось еще несколько лет. Потом началась гормональная терапия, а затем, наконец, и сама операция. Правда, пока женщина смогла позволить себе лишь пластику груди – полная смена пола в Казахстане стоит очень дорого, да и результатами многие недовольны.
«У нас мало опыта в этой сфере. Поэтому я не хочу рисковать, а мечтаю попасть в Таиланд. Это одна из немногих стран, где делают подсадку матки. Я мечтаю о собственном ребенке. И в мире, кстати, такие случаи уже были. Но на это мне понадобится около четырех миллионов. Пока сумма неподъемная», — вздыхает Ирина.
Пока же женщина радуется новым документам и новому телу.
«Когда я пришла в ЦОН и подала бумажку, у меня спросили: «А где же он, человек, которому нужно менять документы. Я объяснила. Они не поняли и снова переспрашивают. Потом опять. Я уже начала закипать, но они все же разобрались и извинились. То же самое было в доврачебном кабинете в поликлинике. Слава богу, такие моменты позади. Теперь я могу свободно носить, что захочу, пользоваться косметикой, не прятать длинные волосы под кепкой. Я люблю свое тело и лелею его. В него вложено столько сил и средств», — делится Ирина.
Сейчас ее жизнь постепенно налаживается: родные, наконец, смирились с ее выбором, появилась вторая половинка. Ирина помогает возлюбленному заботиться о его детях. Женщина признается, что очень их любит.
Параллельно она помогает товарищам из сообщества поверить в себя, наладить контакт с родственниками, поменять документы.
«Для обычных мужчин мы экзотика. Поэтому мне много раз предлагали переспать за деньги. И другим предлагают. Бывает, что получают отказ и насилуют, так произошло, возможно, и с Викторией Беркходжаевой. Я ее лично не знаю, но представляю, в каком она состоянии. Некоторым приходится заниматься проституцией, потому что нужно выживать и собирать деньги на операцию. Но я не хочу быть чужой игрушкой».
Трансгендерность недавно перестали считать психическим расстройством. Сейчас ВОЗ рассматривает это как «вопрос, связанный с сексуальным здоровьем». В Казахстане нет точных данных о количестве людей, живущих не в своем теле, так как многие из них вынуждены скрываться.
«Ученые бьются над этой загадкой больше 30 лет, но до сих пор так и не пришли ни к чему. Раньше считалось, что это психологический феномен. Теперь говорят, что изменения происходят на генном уровне. Другие уверены, что причиной всему стрессы либо лекарства, которые принимает будущая мама, якобы они влияют на плод еще внутри утробы. Говорят даже, что воспитание влияет. Но без генетической предрасположенности ничего такого произойти не может», — считает Ирина.
«Порой я хочу уехать из Казахстана, потому что здесь нам очень сложно жить. Но потом понимаю, что должна остаться и помочь тем, кто в этом нуждается», — резюмирует Ирина.
Источник: tengrinews.kz
