Родившаяся мужчиной Татьяна считает, что люди совершенно не понимают, что для многих ощущение себя в чужом теле становится трагедией.
Татьяна говорит, что уже давно не ощущает себя мужчиной, хоть и родилась им. Но чтобы стать женщиной, ей пришлось несколько лет убеждать психиатров и своих родных в том, что она вовсе не “он”. Таня своего добилась, но потеряла работу и опору в жизни. Сейчас она мечтает лишь об одном: сменить документы, чтобы уехать из Караганды и начать новую жизнь.
Он или она?
Татьяна прекрасно помнит тот момент, когда поняла, что тело, в котором она живет, не для нее. Это воспоминание из детства не тускнеет со временем. Тогда Таня случайно впервые надела платье.
“Мне было шесть лет, — вспоминает Таня. — Я лежала в детской больнице как раз на Новый год. Для нас устроили праздник, и меня попросили поучаствовать в костюме снежинки. Почему мне выбрали эту роль, я не знаю. И вот после этого праздника появилось такое чувство, что в платье мне легче, и я ощущаю себя более раскованно, есть чувство защищенности”.
Таня говорит, что все детство ощущала страх, хоть и старалась задвинуть его как можно глубже.
“Я все время пряталась, надевала мамины платья, играла в куклы, — говорит девушка. — Но пока была маленькая, никто не обращал на это внимания. Все думали, что просто играю, со временем пройдет. С папой у нас была постоянна война, между нами вставала мама. У нас была патриархальная семья, и папа, конечно, кричал, что надо быть “настоящим мужиком”.
Долгое время девушка, жившая в теле мужчины, не задумывалась о смене пола, так как не было информации хотя бы о том, с чего начать.
“Первый раз я задумалась о смене пола в 2000 году. Нашла у нас в городе частного психиатра. Идти сначала опасалась, но когда решилась и попала на прием, он мне сказал, что я состою из двух половин – мужской и женской — и мне самой нужно было решить, какая часть важнее. В тот момент я решила, что пусть все будет как есть, и не стала ничего менять”, — вспоминает карагандинка.
Пройдет больше десяти лет, прежде чем Татьяна поймет, что не хочет жить в мужском теле.
Врачи были против
Окончательное решение Татьяна приняла в 2013-м. Тогда она еще не знала, сколько времени придется добиваться нужных документов. Первым шагом стал областной психоневрологический диспансер в Караганде.
“У нас в законодательстве есть такой нюанс. Чтобы сделать операцию и поменять потом документы, должен быть диагноз “транссексуализм”. Есть и другие, но они не позволяют сделать смену пола. Ты, конечно, можешь самовольно это сделать, но потом будут большие проблемы с документами. Я очень долго боролась, чтобы мне поставили этот диагноз”, — рассказала Татьяна.
Карагандинские врачи не установили транссексуализм. К тому же выяснилось, что первичный диагноз можно получить только в Алматы. Но местные врачи лишь подтвердили выводы своих карагандинских коллег.
“Только в 2017 году мне диагностировали транссексуализм. И доктор, который меня вел, и председатель комиссии, сказали, что еще в 2014 году было видно, какой у меня диагноз. Они уже тогда могли его поставить, но нужна была характеристика с места работы, а также собеседование с мамой — такова процедура”, — поделилась девушка.
Если бы Татьяне поставили такой диагноз в 2014-м, ей было бы проще переоформить документы. С тех пор в законодательстве произошли изменения. В частности, чтобы изменить в документах гендерную принадлежность, нужна феминизирующая операция. Например, пластика груди.
“В Алматы создали комиссию, — говорит Татьяна, — которая будет пересматривать некоторые критерии. Они хотят отменить эту поправку и изменить возрастной ценз. Сейчас порог — 21 год”, — сообщила Татьяна.
Трансгендерность — психиатрия или эндокринология?
Раньше транссексуализм относился к расстройствам психики. Но медики по сей день не могут определить, как возникает гендерная диссоциация, поэтому им пришлось пересмотреть этот вопрос.
“ВОЗ принял новые условия, и теперь этот диагноз относится к эндокринологическим заболеваниям. В Голландии есть Институт мозга, который на протяжении долгого времени изучает эту тему. Есть предположения, что все происходит в утробе матери. Я спрашивала у своей мамы, как протекала беременность, она сказала, что все было нормально. А почему со мной так получилось, мне никто не ответит”, — говорит Татьяна.
По данным Всемирной организации здравоохранения, трансгендерность диагностируют в среднем у одного человека из ста тысяч. Это проявляется в виде стойкого осознания своей принадлежности к противоположному полу. Всемирная организация здравоохранения выпустила пересмотр Международной классификации болезней (МКБ-11). Официально он вступит в силу с 1 января 2022 года, и все страны-участники ВОЗ, в том числе Казахстан, автоматически примут это изменение.
Процедуры перед операцией по смене пола
По словам Татьяны, получить диагноз — это не самая большая проблема трансгендерных людей в Казахстане. На операцию по изменению пола, разумеется, не существует никаких квот, и все упирается в денежный вопрос. Кроме того, у казахстанских хирургов практически нет опыта.
“В этом году я сделала пластику груди, это небольшая и сравнительно недорогая операция. Но полностью сменить пол в Казахстане сложно. Есть одна клиника в Алмате, операция там стоит 1 миллион 200 тысяч тенге. Вроде, не так уж и дорого, но к настоящему моменту таких операций было лишь восемь, и пациенты остались недовольны, потому что был некачественный результат, пришлось переделывать. К тому же нет гарантий. Поэтому едут в основном в Таиланд. Там такие операции поставлены на поток. К тому же у них развит медицинский туризм и сравнительно невысокие цены в отличие от Европы”, — сообщила Татьяна.
Подготовка к операции не так сложна, как кажется. В основном прописывают гормональную терапию. Но, по словам Татьяны, гормоны серьезно влияют на психическое состояние, поэтому крайне опасно самому выбирать для себя препараты.
“Я колола два препарата — женские гормоны и блокиратор тестостерона. Вот последний очень тяжелый. Многие, кто его колет, сидят на антидепрессантах, потому что блокиратор угнетает, нет настроения, впадаешь в депрессию. Без врача здесь не обойтись, и, конечно, психиатры должны проверять совместимость препаратов. Эндокринологи очень важны, потому что гормоны могут “ударить” по печени, почкам и даже вызвать аллергический отек и смерть. У всех своя доза препарата, и лучше, если ее определит специалист”, — говорит Татьяна.
После пластики груди Таня опять отправилась в Республиканский центр наркологии, психологии и психиатрии, который расположен в Алматы. Согласно распоряжению министра здравоохранения от 2015 года, первичный и вторичный диагнозы могут ставить только в этом центре.
“Он” больше не придет
Вторичный диагноз позволяет трансгендерным людям получить документы, которые соответствуют их новому облику.
“Тут проблема не в бумагах, а в людях, — считает Татьяна. — Я должна сменить все, начиная со свидетельства о рождении. Представьте, даже в школьном аттестате. В каждом документе мне напишут мое новое имя. Но куда ни придешь, все сначала впадают в ступор. Смотрят на документы и спрашивают меня: а где “он”? Приходится им объяснять, что “он” больше не придет. То есть я каждый раз объясняю, в чем причина. Еще проблема, что специалисты в отделах не понимают, как это все правильно переоформлять — никогда не сталкивались”, — поделилась девушка.
Фактически вся прежняя личность человека уничтожается. За исключением ИИН – его оставляют. По словам Тани, менять документы тоже дорого: в каждом учреждении приходится платить госпошлину, а она недавно потеряла работу.
“На работе узнали о моей ситуации, не знаю, как именно. Может, кто-то специально следил, потому что в офис никогда не приходила в женском образе. Отработала я в этом месте много лет, а потом поползли слухи про мои поездки в Алматы, и меня уволили. Вообще, мне неприятно об этом вспоминать, но я решила не держать обиду”, — рассказала девушка.
Страх за свою жизнь
Таня хочет найти новую работу, но проблема в документах. Ее внешний облик не соответствует данным в удостоверении.
“Интересно, конечно, смотреть на реакцию людей, но в основном я уже не обращаю внимания. При этом, безусловно, есть страх за свою жизнь: нас и убивают, и травят. После смены документов я хочу уехать в Алматы или Астану, но сначала найти работу. Финансово очень тяжело многим трансгендерам, потому что не все могут адаптироваться к социуму, как-то заставить себя “спрятаться”. Есть трансгендеры в Казахстане, которые занимаются проституцией. В основном их “снимают” мужчины, потому что для многих это экзотика. Мне тоже поступали такие предложения, но я ни разу не согласилась”, — рассказала Татьяна.
Еще один сложный вопрос — отношения трансгендеров с родственниками. Родной брат Тани относится ко всему нейтрально, он не стал оспаривать ее решение, а мама предпочитает дистанцироваться от этой темы.
Несмотря на все проблемы, Татьяна готова забыть свою прежнюю жизнь. Она носит платья и высокие каблуки, заплетает волосы в косы. Девушка надеется на спокойную жизнь и понимание близких. Единственное, чего боится Таня, — остаться непонятой и непринятой в мире с жесткими устоями.
По некоторым данным, в исламском Иране еще в 1979 году указом духовного лидера Аятоллы Хомейни были разрешены операции по смене пола. В этой стране на операцию в основном решаются мужчины, обнаружившие в себе гомосексуальные наклонности. Геи в Иране приговариваются к смертной казни, поэтому они соглашаются превратиться в женщин. Операция там стоит до 5 тысяч долларов, но если у пациента не хватает денег, государство оплачивает 50% ее стоимости.
